В своем последнем рассказе о поездке в Петербург в 2010 я описал путь туда, путь обратно, но так и не смог связать мысли в единое целое про сам город. Часть третья так и не появилась на свет, искать ее на просторах интернета бесполезно. А все потому, что в душе закралась идея написать про этот город в виде образа таинственной девушки с темно-карими глазами. И когда я такую особу все-таки нашел, начали происходить такие перемены в жизни, что никому не пожелал бы пережить подобное. На тот момент я был еще женат и неплохо обустроен. Но мисс кареглазка проехалась по моей судьбе как на тракторе с ветерком, оставив после себя глубокие борозды ноющих ран в моем сердце. Я оказался на краю, как битая собака, уже вне семейной жизни, без ничего.
Оставалось теперь шагнуть в прошлое, вернувшись в «отчий дом» и начинать жить сначала.
Тот образ девушки, который искал, стал для меня роковым, равносильно как сам город Петербург для половины мира. …даря людям надежду, срывая двери с петель, зажигая новые звезды над головами, омывая холодный гранит невской волной, глядя в глаза каждому встречному, сокрушая веру и созидая якобы новый мир, этот город изначально был заложен Петром Первым, как величие всех противоречий! Назло всем сомнениям и слабостям, только вперед и только напролом, прямо по костям остывающих от событий веков.
Каждый раз приезжая летом в Петербург я испытываю одни и те же чувства, постарайся представить это вместе со мной. Разговор коротким не получится.
По дороге к городу всегда лишь теплые воспоминания о том, как еще в пионерские годы мой дедушка водил меня по музеям Отечественной войны, рассказывая еще подробнее своими словами, как в то самое время они переживали чудовищную блокаду. Мы гуляли по местам, где бабушка продолжала рассказ об ужасах той безысходности и надежде на жизнь в детских глазах из разбитых окон Детского дома. Да да, моя бабушка и дедушка родом из Петербурга. - Какой там хлеб? Мы ели клей, сдирая его с обоев и обваривая со щепоткой соли в воде. Собаки, кошки, крысы из подвалов – все исчезло. На Марсовом поле, куда нас водили гулять из детского дома, я всю траву съела. Трава – это еще хорошо, бывало и похуже, зимой выживали чудом.
Постепенно становились тусклыми глаза городских жителей, серели лица, менялось практически все. Не только улицы изменили свой облик, но и ленинградское небо. Оно наполнилось аэростатами воздушного заграждения. Каждой клеточкой своего организма город Ленинград жил для того, чтобы как-то выжить. И при всем при этом изо всех сил вглядываясь в тот далекий день, который принесет победу над врагом. Производство меняло свой ассортимент: вместо духов и одеколонов, теперь дезинфицирующие средства для медицинских целей. Вместо портфелей и кошельков – полевые сумки и планшеты. Вместо театральных биноклей – оптические прицелы. Вместо брошек и сережек – солдатские пуговицы и петли на гимнастерки. Вместо шелковых халатов и галстуков – фланелевые портянки и войлочные туфли для ходячих раненных. Вместо сандалий и женских туфелек теперь только кирзовые сапоги.
И стаи птиц, летящие осенью в южную сторону неба, как никогда раньше, уносили с собой души погибших и умерших, но это как оказалось потом, было только начало. Но люди выстояли.
Таким образом, с детских лет, я был влюблен в Ленинград, как в город, который воспитывал своим примером многие поколения. И думы в голове от этого до нелепости странные, то ясные и мудрые, то гнетущие, будто из темноты самых потаенных участков подсознания.
Кто хоть раз побывал в Петербурге, наверняка обратил внимание на сплетение трех исторических ярусов абсолютно разных, и по сути своей и по особой красоте. Это как трехслойный коктейль, когда ты выпиваешь его через соломинку, раз за разом и понимаешь, что одним махом, пожалуй, этого вкуса и не понять. Город впитал в себя три совершенно разные эпохи и сумел сохранить их в себе навсегда.
Воспев фанфарами октябрьскую революцию, город вскоре легко отрекся от нее. Оставив только жестокий кровавый след во всей истории России. А чуть ранее он воспевал: «Боже, царя храни…на славу нам». НО МЫ НЕ СУДЬИ, мы лишь крупицы времени. Нам дано любить и ненавидеть, а что еще? А еще такое понятие как – НЕПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТЬ. Благодаря этому, мы и мечемся по ступеням истории, то принимая во внимание одно, то совершенно другое, будто открываем что-то новое самое важное каждый шаг за шагом. Шаг вперед, два назад, три вперед. И вроде бы как движение…
Но я ежегодно восхищен этим городом, как в первый раз, когда мы взглянули друг на друга. И он все продолжает удивлять театральностью своих улиц, многосложностью и застывшей вечностью в глазах мраморных изваяний. Вот вы стоите возле зенитных орудий ПВО со времен воздушных налетов немецких асов, а спустя 5-10 минут можете погрузиться в мир лирики Александра Сергеевича, сумевшего воспеть «русскую Венецию» как лик своей возлюбленной.
И поэзией, и литературой, и живописью, и архитектурой Петербург так и благоухает каждый раз, оставляя непреодолимое желание вновь вернуться в этот город и снова попробовать его на вкус. О поэтах должны писать поэты, чтобы это была наиболее точная оценка, о художниках – художники, О ГЕНИЯХ – гении, по сему могу лишь склонить голову перед теми личностями, которые создавали и воспевали это творение как живое звено в исторической цепи, протянувшейся от истока русского духа Петра Первого до Величия русской души.
Глядя с Иисакиевского собора на крыши домов, «тонким слухом» можно услышать протяжный вздох миллионов людей, кто сложил свои жизни, но тем самым поднял родной город и теперь эхом в наших с вами душах останется на века.
Но время жестоко, как я уже упоминал. И оно способно творить чудеса, такие, которые порой лучше бы и не знать и не видеть. И если камень сумел противостоять ветрам времени, то поколения людей перед этим остаются всегда бессильными. Меняются ценности у разных эпох, меняется отношение к жизни. И вновь и вновь со всех сторон на тебя обрушивается эгоистический мир в вечном поиске, но теперь уже не в поиске смысла, а в желании большего количества денег и славы. Вечно чавкающий за чужим столом образ современного человека, блестящего, самодовольного, у которого все хорошо. И он как безумец, счастливый только тем, что никому ничего не должен. И его можно запросто оставить в покое и забыть по простой причине – его абсолютной безвредности. Как же с таким адом в голове эти люди рассчитывают на любовь? А потом с горечью личной обиды еще пытаются мстить своей судьбе за доставшуюся по праву нелюбовь, а спустя время, вытирая об себя испачканные руки, после глупой мести, с надеждой глядят в будущее. Чем же они заслужили лучшую жизнь? Ответа нет, есть только одно желание – я должен быть счастлив и никому ничего не должен. ВЕРХНЯЯ СТЕПЕНЬ ЭГОИЗМА – вот что это такое!
Время, будь же моим секундантом в битве за то, чтобы остаться человеком и сохранить в своем сердце то, чему учили еще с детства. Может быть поэтому, каждый год я чувствую, что необходимо получить новый заряд силы на жизнь и ощутить то, что дает мне этот город. Я сажусь на мотоцикл и делаю эти «семь шагов за горизонт». Чтобы вот такими переездами Один-нА-Один с дорогой, ощущая себя частью этого мира, мечтая и достигая, выкорчевывать из сердца бесчувственность и сухость души.
На этот раз я осмелился вдоль и поперек за рулем мотоцикла следовать через весь Петербург. Иногда теряясь в лабиринтах многочисленных поворотов, пропуская по невнимательности тот, что нужен мне. Даже с подсказками навигатора, но в полном напряжении внимания, я уставал от поездок. Но был несказанно рад, что справлялся с неизвестностью, поскольку ранее на это не решался и следовал по городу на общественном транспорте. Мне как провинциалу из небольшого города Чернигова, где и пробок то никогда не бывает, вся эта суета на дорогах, будто в муравейнике, представляется как сложное решение задач. Да простят меня специалисты за этот юношеский тон
Мы с девушкой побывали везде, где только хотелось. Слазили на вершину Смольного собора, посетили массу музеев, расширили культурную программу всеми пригородами Петербурга. Были в Петергофе с золотыми фонтанами, в Павловске, в Царском селе, где дворец Екатерины, в Ораниенбауме во дворце Меньшикова, я впервые наконец-то увидел Кронштадт, поразивший мое воображение морским собором, посетил могилу Александра Башлачева.
Было очень удобно, хоть и не самый лучший вариант, на заправках кормить своего стального коня и самим тут же подкрепиться в небольших кафе. С погодой сказочно везло. За две недели пребывания, лишь однажды мы попали под сильный дождь. Но всегда «на позитиве» радуясь каждому дню, сожалея лишь о том, что это скоро закончится. Мне в пользование был выдан деревянный сарай в ста метрах от дома, где мой «красный конь» отдыхал, а я занимался обслуживанием его цепи. Ежедневно мы мотались, куда-то накручивая по 200, а то и 300км. И уже тогда я начал раздумывать о другом классе мотоцикла. Корейский Hyosung GT250R смог мне подарить массу положительных моментов в жизни, в городской черте вообще, будто рыба в воде, и нам обоим вольготно. Да и расход бензина на нем удивлял каждый раз любопытные человеческие умы. Но я окончательно решил, что туристический мотоцикл на кардане мне должен подойти как нельзя кстати. Тем более, что я уже начал присматриваться к модели Honda Deauville 650, который приобрел мой дружище Пух. Он обещал приехать к нам в Питер, пока мы тут гостим, но так и не смог вырваться из карусели бытовых проблем.
Я б сам не прочь...
Окромя красот, есть ещё оч. интересные моменты. Как вот та мега-колонна, здания, которые и сегодня-то неимоверно трудно будет построить, "одетые" в камень реки и т.д. - непонятно, как всё то строилось якобы на голом месте в XVIII веке.
Есть подозрение, что СПБ или не в то время строился, или тогда технические возможности были вовсе не примитивные или, или, или...
цене.
Окромя красот, есть ещё оч. интересные моменты. Как вот та мега-колонна, здания, которые и сегодня-то неимоверно трудно будет построить, "одетые" в камень реки и т.д. - непонятно, как всё то строилось якобы на голом месте в XVIII веке.
Есть подозрение, что СПБ или не в то время строился, или тогда технические возможности были вовсе не примитивные или, или, или...