Наташка - моя бывшая одногруппница. Видом своим она похожа на девушку непотребную: глаза блудливы и томны, грудь полуобнажена, дистанция общения сведена к минимуму.
- Пропусти, старая [мат]! - говорит она консьержке. - Меня заказали и оплатили.
Старенькая и до внутренностей порядочная Катерина Михайловна каждый раз пытается задержать её за меха, за руки, встать грудью перед лифтом и решительным лицом не пустить. Что ж, баба Катя помнит Сталинград, Бородино и Куликово поле, и Наташке приходится на каблуках восходить почти на Эверест.
А возле дверей моей квартиры опять она, приехавшая на лифте:
- Её нет дома! - выпучив глаза, врёт баба Катя и баррикадирует телом дверь.
- Ну что вы, Катеринмихална, - выползаю на шум я. - Это же Наташа, мы учились вместе, её нужно пропускать.
Баба Катя, скрипя зубами, отодвигается в глубину лестничной клетки, Наташка проскальзывает за дверь и кричит:
- На анальный секс я не согласна! Ай, вас тут пятеро! Мы так не договаривались! Ой-ёй, не надо меня за во-оо-оолосы!!!
Соседи рыдайутподстолами, а бабкатя чуть не плачет, бабкатя на посту, бабкатя блюдёт порядок и нравственность.
Бабкатя в истерике считает часы, минуты и секунды, когда Наташка, поправляя трусы перед её стойкой, на обратном пути скажет: - Йопвашумать, не дом, а вертеп разврата. Всю [мат] мне стёрли ваши жильцы! - и выйдет из подъезда.