Супер анекдоты, расслабьтесь мужики!

Через какие-то пятнадцать минут Александр чувствовал себя свежим, красивым, помолодевшим и нелепым ботаником.

- Где же шарф, Александр?! – возмущенно округлила подведенные глаза Зинаида.
- А вот он! – Александр торжествующе достал из кармана шарф-галстук. – Со мной. Сроднились мы с ним уже.
- Ему место на шее! – совершенно справедливо заметила Зинаида. – Не портьте мне вечер, мужлан!
- Выйдем со двора – нацеплю. – твердо сказал Александр. – Потому как, я сомневаюсь, что мои приятели со двора в курсе последних модных веяний и смогут удержаться от, до крайности обидного для меня, определения «Петух». Уж и не думаю, что мордобой с моим участием позволит нам достойно вырваться из опостылевшей обыденности. Посему – только в двух кварталах от дома.
- А и шут с вами. – сдалась Зинаида. – Пойдемте срочно в другой мир. В новый и незнакомый. В мир искусства.
- Не в кабак таки. – вздохнул Александр. – Чуяло мое сердце.
Ласковым щебетом и ледяными взглядами Зинаида погнала Александра по городу на встречу с неведомым. Неведомое притаилось в каком-то промышленном здании исписанном графити.
- Нам точно сюда? – поинтересовался Александр, полюбовавшись на граффити. – Скажите сразу. Мне знать нужно – перепрятывать деньги в носки или не нужно?
- Это же красиво, Александр! – закатила глаза Зинаида. – Это субкультура.
- Да вы что?! Да неужто? – удивился Александр, декламируя наиболее нецензурные из надписей.
- Ну разумеется. Это же протест! – сказала Зинаида и поволокла ошарашенного Александра ко входу.
- По триста сегодня. – объявил скучающий тип на входе.
- Зинаида, радость моя, - ласково обратился Александр, - скажите мне пожалуйста, мы вырываемся из круга обыденности или откупаемся от него?
- Перестаньте сквалыжничать, Александр. Соответствуйте шарфу и своей женщине! – зашипела на ухо Зинаида.
- Кутить – так кутить. – приуныл Александр и с тоской проследил как скрываются шесть сотен в кармане билетера.
- Боже, как же тут хорошо! – выдохнула Зинаида уже внутри.
- Этот склад забросили лет пятьсот назад. – заметил Александр. – Нормальный кладовщик не допустил бы такого бардака.
И сплюнул в ближайщую плевательницу, чтоб показать, что манеры какие-никакие, а присутствуют.
- Что вы делаете, вандал?! – заголосил какой-то тщедушный тип в берете и в родном брате шрафа красующегося на могучей шее Александра. – Вы же испортили всю инсталляцию!
- Чего-чего я испортил? – удивился Александр.
- Жизнь мне испортил! – прошипела Зинаида. – Это ж надо додуматься– в инсталляции плеваться.
- Да это ж плевательница! – сказал Александр. – У нас на работе такие же были. Туда все плевали. Ну не все, конечно. Интеллигентные только...
- Да что вы понимаете! – заплакал тип в берете. – Плевательница... А приглядеться? А подумать? Это же символизирует открытую душу духовности! Каждый может плюнуть в душу духовности и только здесь она защищена барьером!
Художник указал на картонный заборчик, высотой сантиметра в три, вокруг плевательницы.
- Ну... Я так и понял все. – неуверенно сказал Александр. – Мне подумалось, что пересохший харчок в эмалированном нутре духовности только добавит выразительности этой... как бишь ее...
- Инсталляции!! Инсталляции!! – завизжал художник. – Не добавит! Зачем там второй плевок?! Как я смогу это объяснить? Первый плевок – мой. Он символизировал плевок Бога в Духовность, потому что Бог выше! А теперь что? Кому я теперь это продам?! С двумя плевками – это ни в какие ворота! Это вне философского контекста! Кто плюнул в духовность вторым, я вас спрашиваю?!
- Человек! – подсказал Александр. – Человек вполне способен плюнуть на духовность.
- Да не на духовность, а на Духовность! – сказал художник уже без гнева и принялся рассматривать плевок Александра.
- Простите, а как у вас получается говорить и с маленькой, и с большой буквы? – попыталась подольститься к художнику Зинаида.
- Вам не понять. – грустно ответил художник и плюнул с досады.
Затем лицо его озарилось и он принялся заплевывать пол вокруг инсталляции.
- Алё, мужчина! Чего происходит? – встревожился Александр. – Что за вандализм?
- Это все заиграет.... Не каждый может попасть в духовность.... – забормотал художник. – и тольк Бог и еще один.. А нет – семеро! По количеству грехов...
- Зинаида, пойдем. – шепнул Александр. – Не станем мешать Мастеру.
- Видели, Александр, какие люди есть? – назидательно спросила Зинаида. – Богом в макушку поцелованные. Талантливые. Из всего творят Прекрасное!
- Ну это вне обыденности. – возразил Александр. – В обыденности это на штраф тянет.
- Вы не понимаете ничего в Искусстве! – поджала губы Зинаида.
- А вы в этом всем понимаете? – восхищенно спросил Александр, указывая на двух голых женщин с транспарантом «Нет сносу нарядам».
- Нет, конечно. Но мне же не трудно подойти к предмету и восхищенно сказать «Ца-ца-ца».
Александр чеканным шагом прошел к одной из картин на стене, покачал восхищенно головой и сказал:
- Зиночка, полюбуйтесь-ка вот на это!
Зиночка подошла и неуверенно сказала:
- Боже, какой выразительный образ! На Пугачеву похоже!
- Только лицо! – обиделся художник. – Его я из журнала вырезал. Остальное все от Нади Команачи. Это называется «Прыжки и Вой». Неужели непонятно?!
- Ца-ца-ца... – восхищенно процокали Александр с Зинаидой.

На следующий день Сенсей с утра вышел на веранду, на которой спал Ученик, пнул его ногой и сказал нараспев:
— Кроме того, вода жидкая.
— Как жизнь она утекает сквозь пальцы? – поинтересовался Ученик.
— Твою мать... – процедил Сенсей и отправил Ученика на реку стирать ковры...

— Есть три агрегатных состояния воды. – сообщил он на следующий день. – Жидкое.
— А остальные? – спросил Ученик.
— Твердое я тебе покажу зимой. – ответил Сенсей. – Мороз нужен. А пар – могу и не показать. Там увидим.
— Подобно человеку она твердеет под холодом испытаний? – поинтересовался Ученик.
— Превеликий Будда плюнул в твои чакры, идиот. – ласково улыбнулся Сенсей и отправил Ученика за хворостом.

В течении года Ученик узнал о воде практически все – что она бывает холодной и горячей, грязной и чистой, соленой и пресной, тяжелой и обычной.

Через год Сенсей вышел на веранду и сообщил:
— Камень твердый.
— Как вода зимой? – спросил Ученик.
— Ты быстро учишься, тупоголовый. – похвалил Сенсей. – Но нет. Бывает и тверже. Иди и вырасти мне опийный мак. У меня заканчивается.

Еще через год Сенсей рассказал о том, что воздух необходим для дыхания...

Через семнадцать лет Ученик ворвался в опочивальню Сенсея и заорал:
— Что происходит вообще? Почему я семнадцать лет изучаю какую-то общеизвестную xepню? Вы шарлатан, что ли?
Сенсей зевнул, протер свои узкие глаза и сказал:
— Истина – общеизвестна. Вода – мокрая, огонь – горячий. Ты просил Истину – ты ее получил.
— Что мне делать с этим всем?! – еще сильнее заорал Ученик. – На хрена мне такая Истина?
— О! – обрадовался Сенсей. – А вот как пользоваться фактами – это уже Мудрость и Ум. Хочешь научиться Мудрости?
— Хочу! – твердо сказал Ученик.
— Ну-ка, водички мне принеси, чмо. – негромко попросил Сенсей.